Почему если «дети — цветы жизни», то родительство в какой-то мере становится увяданием для взрослых, выбивая почву из-под ног? Как получается, что наружу вырываются внутренние «демоны» — а говоря психотерапевтическим языком, травмы — которые раньше дремали? Поговорим о «темной стороне» родительства.
Родительство — непростой жизненный этап, заряженный тревогами и страхами, бурлящий контрастными эмоциями, обостряющий внутренние конфликты. Ведь вопреки стереотипам, когда на свет появляется прекрасный младенец, вместе с обещанным родительским счастьем, он многое меняет не только в повседневной жизни, но и в физиологии и психике. Это — период новых проблем, столкновения интересов, незнакомых задач, а от избытка ответственности можно сойти с ума. Из-за утраты свободы одолевает паника, страх «застрять» в новой родительской роли или не справиться с ней. Снаружи — перераспределение ролей в семье и обществе. Изнутри — надлом личностной целостности.
Рождение ребенка
Встреча с младенцем окутана радостными эмоциями — и за ними не сразу удается разглядеть травматический опыт, вызванный страхом, беспомощностью и даже ужасом. Мы разделяем травмы на физические и психологические. Роды в этом смысле — двойное «ранение»: телесная боль, которая понятна без объяснений, плюс боль психологическая, разобраться и справиться с которой чуть сложнее.
В основе психологической травмы, независимо от ее причин, всегда лежит разрыв с собой. В случае материнства и отцовства — разрыв с собой прежним. Это событие сравнимо со смертью, и она, как бы грустно это ни звучало, происходит одновременно с рождением малыша.
Представьте себе, что довольно продолжительное время ваш фокус внимания сужен до одного объекта. Беспрерывно одолевают навязчивые мысли о том, что он чувствует. Так ощущает себя мать первые месяцы после родов. Ее состояние подобно шизоидному уходу, побегу, диссоциации. Для психики это большое испытание.
Для нормального развития младенцу на первых порах как раз и нужна такая, «достаточно безумная мать». Этот термин (как и более известный — «достаточно хорошая мать») ввел педиатр и психоаналитик Дональд Винникотт. Мать пребывает в специфическом слиянии с младенцем, максимальной с ним сонастройке.
Потеря себя и новая роль
Родитель теряет прежнего себя: свободный статус, время, отношения и увлечения. Он лишается бездетной роли — потому что с появлением ребенка его собственная идентичность рассыпается на части.
Родитель и его окружение получают новые социальные роли. Партнер становится еще и родителем ребенка; мать с отцом — бабушками и дедушками. Нередко рождение ребенка запускает новый виток отношений с собственными родителями. Мы можем завидовать своему ребенку — ведь у него есть забота и внимание, которых не было и не будет у нас. Можем конкурировать с родителями за то, чтобы их превзойти.
Мы пытаемся нащупать собственную родительскую идентичность, и тут все зависит от того, с кем мы себя отождествляем. Если с ребенком — то попытаемся исправить ошибки наших родителей на своем малыше. Если, например, с суровой матерью, то будем — увы — повторять плохое обращение, через которое когда-то прошли сами.
Ретравматизация
Когда рождается ребенок, мы в каком-то смысле с ним идентифицируемся и вспоминаем опыт, через который проходили сами. В детстве мы не знаем другого способа обращения с собой, и поведение родителей считаем за норму. Но теперь, взглянув на родителей через другую оптику, иногда приходим в ужас от того, как с нами обращались.
Если в детстве мы не напитались поддержкой и защитой, у нас не будет опыта безопасной привязанности. Без него невозможно укрепить свою родительскую часть. Мы сохраняем этот колоссальный дефицит и как будто сами остаемся нуждающимся младенцами. Только теперь рядом еще один маленький человек, который требует заботы и внимания. Но взять их неоткуда.
Ненависть к ребенку
Винникотт говорил о способности не только любить, но и ненавидеть своего малыша. У родителя возникает подспудная агрессия на ребенка за то, что тот отобрал часть «Я». Это — естественная реакция, которой не нужно бояться.
Эта ненависть никуда не денется, но будучи вытесненной, может проявиться в гораздо более деструктивных сценариях. Например, женщина отказывается от карьеры ради ребенка и считает это оправданной жертвой. Но она преподносит это так, что ребенок чувствует себя виноватым за то, что испортил маме жизнь. Это и есть та самая невыраженная агрессия, которую женщина не присваивает и не признает.
Необходимое горевание
Спасаясь от боли, родитель прибегает к защитным механизмам: вытеснению (прекрасные отношения с ребенком напоказ), отрицание («в моей жизни ничего не изменилось — я также везде успеваю») или диссоциации («это происходит не со мной»). Много психической энергии уходит на приглушение боли от «разрыва с собой». Но только прикоснувшись к ней, можно высвободить подавленные чувства — и их пережить.
Этому хорошо способствует работа горя. Важно признать перемены, «отгрустить» по утраченной идентичности и бездетному прошлому. Когда получается разместить потерю в психике, за гореванием приходит возможность увидеть преимущества новой родительской роли.
Рождение родителя
Психоаналитик и педагог Тереза Бенедек писала о родительстве как о новой фазе развития человека — столь же важной, как и все предыдущие. Одновременно с ребенком рождается и родитель — и каждый из них делает это по-своему неуверенно. Созревание матери и отца — естественный, но тяжелый длительный процесс. Справиться с ним будет легче, если чаще говорить о «темной» стороне родительства и не стесняться противоречивых чувств, которые оно вызывает.
Никто не бывает по-настоящему готов к родительству, и уж точно нет более «приспособленного» для этого пола и идеального возраста. Материнские чувства не просыпаются моментально, и не все сразу справляются хорошо. Невозможно стать родителем по книгам и лекциям, проводя выходные с чужими детьми. Родителем становишься, на ощупь осваивая новую роль, — и только со своим собственным ребенком.
